Волею Бога моя судьба оказалась
тесно связанной с глухими.

Введение

В данной работе мы остановимся на одном из аспектов глобальной проблемы жестового языка — как влияет на формирование менталитета глухого человека состояние и развитие жестового языка?

Действительно ли на формирование личности глухого, его мироощущения, образа и способа мышления, культуры, словом всего, что несёт в себе определение «менталитет» — основополагающим является язык, в данном случае — язык жестов, его состояние и развитие?

Ни для одного, более-менее образованного человека, владеющего русским языком, не секрет, что русский язык чрезвычайно богат, разнообразен и выразителен. По наблюдениям лингвистов, влияние русского языка на языки малых народов, населяющих Россию владеющих русским, как вторым государственным языком, привело к трансформации и обогащению национального языка.

В России существует ещё одна группа людей, которая имеет свой язык (и не один), свою культуру, свой мир, словом всё, что называется словом — менталитет. Эта группа стоит особняком.

Это глухие¹. Они говорят (кто научен) и пишут по-русски, разговорный (голосовой) не их родной язык. Их язык — мимико-жестовая речь (жестовый язык).

Многим может показаться, что жестовая речь всего-лишь отражение русской речи, передаваемое с помощью ручных знаков. Но это только на первый взгляд.

Жестовый язык представляет собой «сложную лингвистическую систему, имеющую свои грамматическую структуру, стиль, определённые правила» [1]. Принято подразделять жестовый язык на две категории. Первая — разговорный жестовый язык. Это язык свободного общения глухих между собой. Строится исключительно на образно-эмоциональных конструкциях. Здесь следует отметить, что «долгое время жестовая система общения считалась крайне примитивной. Правда, в XIX в. высказывались замечательные идеи (Р. А. Бебиан во Франции, В. И. Флери в России) о жестовом общении глухих. Несмотря на тонкие наблюдения и некоторые ценные находки ряда специалистов соз­дать лингвистическое описание жестового языка не удавалось. Это объясняется, в частности, тем, что жестовый язык не поддавался анализу при помощи методов традиционной описательной лингвистики, оперирующей такими понятиями и кате, как «часть речи», «существительное», «глагол», «член предложения» и т. п. Если в жестовом языке нет «частей речи», нет «членов предложения», то казался логичным вывод, что жестовая речь лишена грамматических закономерностей. Многие лингвисты считали жестовый язык грубой имитацией словесного. Лингвистика ещё не умела анализировать жестовый язык. Только с развитием нового направления — структурной лингвистики — стало возможным подлинно научное изуче­ние жестового языка глухих» [1]. Всё это справедливо для разговорного жестового языка. До сих пор не изучены все закономерности, по которым строятся предложения в разговорном жестовом языке.

Здесь уместно привести несколько дословных примеров устной и письменной речи глухих (орфография и пунктуация сохранены):

Москва директор вольво вместе имя?

Откуда кирпич красивый деньги строить будет кто?

Когда встречать, отдать меня Вова.

Только я получил по факсу: и передай тебе о теме прежде сообщение SMS.

Завтра я уезжай в Уфа, Вечером отрп 19:58 поезд 182

Какая фамилия у Вова?

Уже позвонил по телефону у Вова, завтра он не может встречать тебе.

Я тебя спрашивает сегодня будет ли встречать или нет на вокзале?

Из этих примеров видно, на сколько разительно отличается обычная речь глухого человека от речи слышащего.

Вторая категория жестовой речи — калькирующая (от слова калька) жестовая речь. То есть копирующая устную и письменную русскую речь. Она полностью строится на законах грамматики русского языка.

Необходимо, в общем, понять, является ли жестовый язык именно языком, ли просто набор ни как не структурированных жестов.

«Современная трактовка проблемы впервые была предложена в 1960 х гг. американским учёным Уильямом Стоку, который вспоминал: «Когда я впервые высказал мысль, что жестовый язык — это язык сам по себе, а не просто средство представления разговорного английского, эта мысль не была хорошо принята, но с тех пор произошли колоссальные изменения». Исследования показали, что жестовый язык глухих — многоуровневая лингвистическая система, и что жест — основная семантическая единица — имеет сложную структуру; жестовый язык обладает широким набором регулярных средств для выражения смыслов и отношений между смыслами» [1].

Здесь следует сделать небольшой обзор особенностей мироощущения и мышления глухого человека. Установлено, что через слух поступает более 80% информации, и лишь менее 20% — через зрение.



Особенности мышления глухих

Отвлечённые абстрактные понятия можно сформировать лишь с помощью слов. У глухого человека с детства формируется мышление исключительно с помощью образов, а не слов. А каждый образ несёт строго однозначное понятие. Образы конкретны. Они не имеют родовой принадлежности. «Стол», «стул», «скамейка», «табурет». Мы их подсознательно делим на мужской и женский род, мы их одушевляем. Данная особенность присуща именно русскому языку. В английском, японском и других языках данного феномена нет.

Ночевала тучка золотая
На груди утёса великана…

Но нельзя рябине к дубу перебраться…

Можно приводить ещё множество литературных примеров. Читая эти строки, русский человек сразу понимает, что речь идёт не о предметах природы, а об отношениях влюблённых. Другие языки такого выражения мыслей не позволяют. Такое же положение и с образами. В образах нет родовой принадлежности. Это только одна из особенностей мышления, на которой будет остановлено наше внимание. Но эта отличительная черта мышления автоматически влечёт за собой целую лавину ограничений и особенностей речи глухого человека. Во-первых, с точки зрения русского языка, жестовая речь полностью аграмматична. В ней, кроме родов, так же отсутствуют падежи, склонения, времена, предлоги и окончания. Предложения строятся совершенно по отличным от русского языка законам. Во-вторых, как отмечалось выше, из-за особенностей речи, не развивается, а часто и вообще отсутствует абстрактное мышление. В-третьих, по физиологическим причинам, у глухого затруднена пространственная ориентация (поражение слухового аппарата неизбежно отражается на вестибулярном), и, как следствие, глухому затруднено оперировать пространственными понятиями.



Жестовая речь и государство

Необходимость образование глухих и их адаптация в жизни наше общество осознало сравнительно недавно. Лишь только 2 декабря 1806 года в России по указанию императрицы Марии Фёдоровны, супруги царя Павла I, в Москве было создано первое опытное училище для глухих. По преданию, однажды, гуляя в парке, она увидела глухого мальчика, разговаривающего с тётей жестами. Позже она записала в своём дневнике, что после этой встречи она всю ночь не спала, и всё думала о несчастных глухонемых. В 1820 году училище было переведено в С. Петербург, на улицу Гороховую 18.

Многие педагоги осознавали главенствующую роль жестов в образовании, общении и развитии глухих. Обучали с помощью жестов русскому языку и общению со слышащими. И это правильный подход, так как именно он учитывает особенности мышления глухого человека, ибо жесты — его родной язык. Он говорит и думает жестами.

К сожалению, были целые периоды, когда жесты были в опале. Применение жестов жёстко осуждалось. Главенствовало мнение, что глухого нужно учить говорить, то есть устной речи. При этом не учитывались (а то и просто игнорировались) особенности мышления, психологии и мировосприятия неслышащего человека. Близкая к этому позиция неприятия жестов находит своих сторонников и в наши дни.

Большую отрицательную роль в истории жестового языка сыграло то, что до недавнего времени жестовый язык не был признан официально. Лишь недавно появились законодательные акты, где упоминается жестовая речь, как средство коммуникации и межличностного общения. Это привело к тому, что язык жестов, как никакой другой имеет ярко выраженное деление на диалекты даже в пределах одного города. Чем дальше от Москвы, тем больше различий в языке. Отсутствие государственного признания жестового языка привело к образованию «подпольного», сленгового жестового языка, что в свою очередь ведёт к разночтению, путанице и так далее. То есть, естественное развитие, и унификация языка было искусственно заторможено. Все новые слова, понятия и термины, пришедшие в русский язык в последние десятилетия, оказались в зоне непереводимости. Стремительно происходит вульгаризация всего жестового языка.

Вот один из примеров. Слово «плюрализм» глухие расценивают производным от слова плюнуть, со всей вытекающий отсюда смысловой нагрузкой.

Глухие, в основной своей массе, оказались отрезанными от процесса развития русского языка, более того, возникает ситуация, аналогичная положению с иностранными языками в России. В средней школе все изучают какой либо иностранный язык, но язык не знает ни кто.

И точно так же обстоит дело у глухого человека с русским языком. Повторюсь — русский для них не родной язык (как мы уже знаем, что глухой думает жестами), а выступает в положении иностранного языка. Знание любого языка раздвигает границы коммуникативного пространства, делает человека богаче интеллектуально. То, что не находит применения — отмирает.

Многие глухие не любят читать. На вопрос «Почему?» — ответ один — «не понимаю!». При отсутствии понимания прочитанного пропадает мотивация к чтению, а, следовательно, не восполняется словарный запас, не развивается критическое мышление, сужается кругозор, падает интеллектуальный уровень, чётко просматривается примитивизм восприятия мира. Таким образом, возникает замкнутый круг (а точнее — спираль), которая, раскручиваясь, ведёт к деградации личности.

После окончания школы большинство глухих не имеет возможности продолжить образование в силу многих причин. Вот только некоторые из них. В стране отсутствует система социальной реабилитации инвалидов по слуху. В Москве, а тем более в регионах крайне мало профессиональных учебных заведений для глухих. Уровень и объём преподаваемого материала в спецшколах очень низок. Не прививаются навыки самостоятельного извлечения информации из доступных источников. Соответственно, выпускники данных школ, в большинстве своём, имеют низкий базовый уровень, что не даёт им возможности поступления в высшие учебные заведения. И, как следствие всего этого — отсутствие мотивации к самообразованию.

И снова видим продолжение спирали деградации. Нет насущных потребностей в получении новых знаний, новой информации. Отсутствует стимул прилагать усилия для их получения и осмысления, и, как следствие, тормозится развитие личности.

Информационное поле

Так же заметим тот факт, что слышащий человек НЕПРИРЫВНО получает всё новую и новую информацию. Хочет он того, или нет. Это привело к возникновению нового термина «информационный шум». Постоянно находясь в этом информационном шуме, получение, осмысление, систематизация новой информации идёт непрерывно. Даже если встречается новое не известное слово, то из раза в раз, слыша его в разных контекстах, используя абстрактное мышление (коего у глухого нет), слышащий человек безошибочно определяет смысл этого нового понятия. Например, когда появилось выражение «эксклюзивное интервью», никто не потрудился объяснить его смысл. Сейчас же вопросов не возникает.

Глухой человек напротив — живёт в постоянном «информационном вакууме». Вынесенный из школы багаж русских (подчёркиваем) слов НЕ пополняется. Соответственно глухой оказывается автоматически исключён из мира информации.



Основные течения и концепции языка жестов — столкновение трёх точек зрения

По информации Татарского института содействия бизнесу, «всего в России более 320 000 глухих, что составляет 112 человек на 100 000 жителей, в мире на 100 000 жителей это соотношение колеблется от 18 человек в Австралии до 380 в Аргентине. В Республике Татарстан проживает 4 339 человек неслышащих инвалидов. Среди них инвалидами первой и второй группы признаны 201 человек, третьей группы – 2 016 человек. Из них не работают 1 411 человек, работают на государственных предприятиях 1 875 человек, среднее образование имеют 750 человек, высшее образование – 2 человека. Обучаются в школах, колледжах, ПТУ – 574 человека. В том числе, в Казани проживает 1 800 человек, из них 327 глухих детей. В школе-интернате обучается 239 человек, в вечерней школе – 88 человек, в ПТУ – 15 человек, в ЭПК ТИСБИ 16 человек. Среди родителей глухих детей 70% слышащих и, соответственно, 30% — неслышащих родителей» [4].

Хотелось бы выделить некоторые цифры, которые подтверждают информацию о том, как мало глухих могут продолжить своё образование (только по одному региону России):

• 4 339 человек неслышащих;

• среднее образование имеют 750 человек;

• обучаются в школах, колледжах, ПТУ – 574 человека;

• высшее образование — 2 человека.

Цифры говорят сами за себя.

Исторически сложилось так, что в России очень сильная система сурдопедагогики. Московский государственный педагогический университет занимает нишу дошкольного и школьного образования. Далее следует провал. Для средних специальных и высших учебных заведений подготовка педагогических кадров для глухих не ведётся.

На этапе дошкольного и школьного образования основные, фундаментальные, проблемы решены. Поэтому детальное изучение их не ставится целью данной работы. Но на основных моментах следует остановиться, так как они, а точнее их результаты, являются основополагающими.

В последние годы наметились три основных концепции в обучении глухих.

Система Леонгард

Суть данной методики состоит в том, что глухого ребёнка обучают в обычной школе, среди нормально слышащих детей. Порой во всём классе бывает только один глухой ребёнок. Эта методика пытается обучить человека слышать, говорить. Жестовая речь не только не приветствуется — она просто отсутствует. Главная идея и цель методики — интеграция глухого человека в общество.

Билингвистическая система Зайцевой-Комаровой

Здесь во главу угла ставится жестовая речь. Ей начинают обучать с самого раннего возраста. Русский язык преподаётся как иностранный. Калькирующий жестовый язык не признаётся.

Классическая методика И. Ф. Гейльмана

Обучение глухих с помощью всех имеющихся средств, особенно с помощью жестового языка, преподавая его как второй иностранный язык. Основной упор делается на изучении русского языка и выражении его с помощью жестов.

Историческая справка

До революции призрением глухих занимались монастыри и госпиталя. Уже тогда в законодательных актах того времени глухие чётко разделялись на две подгруппы — грамотные и не грамотные. Грамотные глухие законодательно считались дееспособными. Они имели равные со слышащими права. Неграмотные глухие имели те же права, но с оговоркой: «в присутствии куратора или опекуна».

Государство чётко следило (это было прописано в законодательных актах, с чётким указанием механизма исполнения), чтобы глухие не были ущемлены либо обмануты.

Уровень преподавания русского языка для глухих был столь высок, что глухие родители могли сказать своим слышащим детям: «вы не правильно сформулировали фразу».

Это говорит о высочайшем уровне владения русским языком и не трудно представить, сколь высок был менталитет этих глухих и толерантность и милосердие общества к глухим.

Особенности представленных концепций. Практика и выводы

Система Леонгард

Идея, заложенная в систему Леонгард, сама по себе неплоха, но результаты не выдерживают ни какой критики. Неоднократно встречаясь с выпускниками данной системы, а так же слыша множество отзывов со стороны, везде одна и та же картина — искалеченные судьбы, травмированная психика. Почему?

Причина до банального проста. Глухой ребёнок обучается среди слышащих сверстников. Он не может с ними общаться. Он ничего не слышит. Языку жестов при такой системе не обучают, что искусственно отрывает его от себе подобных. У глухого вырабатывается стереотип: «Я — глухой, но учусь среди слышащих, значит я лучше тех глухих, которые учатся в спецшколах для глухих». Нет средств коммуникации и системы адаптации, и, как следствие, нет контакта. Слышащие НЕ принимают такого в свою среду. Для глухих он тоже остаётся чужой. Всё это приводит к моральной изоляции и постоянному дискомфорту.

В результате, когда такой глухой выпускается, то он остаётся чужим для слышащих, так как всё равно общаться на равных с ними не может и отвергается ими. Но и к глухим пойти то же не может, так как не знает языка жестов. А в таком возрасте, с отсутствием слуха начинать изучение языка — крайне трудоёмкий, долгий и болезненный процесс. Но чаще всего такие люди, считая себя выше других глухих, — так и остаются в пожизненной изоляции.

Итог подобных экспериментов — великая трагедия личности: «свой среди чужих, чужой среди своих». Человек оторван от всех людей, он не может жить в обществе, не может создать семью, и такая сломанная личность попадает в суицидальную группу.

Билингвистическая система

Основным постулатом билингвистической системы Зайцевой — Комаровой является обучение глухих на языке жестов. О своём методе Анна Анатольевна Комарова, директора Центра образования глухих и жестового языка, говорит следующее:

«Мы считаем, что жестовый язык – первый язык глухого ребёнка, в особенности если он родился в семье глухих. Глухому дать знания о мире слышащих легче через его собственный язык. О математике, о физике, о космосе, о любви лучше говорить на их языке, а русский учить как иностранный. И, по-моему, в этом никакого криминала нет. Мы не против русского языка – наша школа билингвальна, двуязычна» [5]. Здесь необходимо уточнить о какой части жестового языка идёт речь у авторов — о разговорном жестовом языке, или калькирующем жестовом языке? Продолжение цитаты: «Сурдоперевод – это не вполне жестовый язык. Это, как мы называем, калькирующий язык. Это лучше, чем ничего, но это не нормальный язык общения глухих. Сурдопереводчики говорят по-русски, только сопровождают это жестами. Но ведь глухие не так говорят, не совсем так. У жестового языка своя грамматика, определённый порядок предъявления жестов, как в обычном языке – определённый порядок слов. Понимает человек, калькирующий жестовый язык, хорошо, но, как правило, это люди с высоким уровнем образования, с хорошим знанием русского языка» [5].

Отсюда следует, что имеется ввиду исключительно разговорный жестовый язык, дословные примеры которого приводились в начале данной работы. На этот аграмматичный язык пытаются переложить живой великорусский язык. Далее необходимо ещё раз заострить внимание на словах А. А. Комаровой, приведённых выше:

«Понимает человек, калькирующий жестовый язык, хорошо, но, как правило, это люди с высоким уровнем образования, с хорошим знанием русского языка» [5].

А. А. Комарова признаёт, что знание калькирующего жестового языка свидетельствует о высоком уровне образования глухого человека. Но, исходя из контекста, видно, что хороший уровень образования НЕ является нормой. То есть, как средство обучения, воспитания и формирования индивида, основополагающей ценностью не является. Во главу угла ставится разговорный язык жестов, а, следовательно, — безграмотность. Не иная лингвистическая система, а банальная необразованность декларируется, как языковая норма, как образец. Иными словами предлагается принять за основу лексикон Эллочки Людоедки.

Продолжим: «А вот, например, в Скандинавских странах билингвистический метод, которым мы занимаемся, является государственным. Начала это Швеция, там родителей, как только они узнают, что ребёнок глухой, автоматически отправляют на курсы обучения жестовому языку. Они не то что бесплатные – там даже обязуют работодателей оплачивать полную рабочую неделю родителям глухих, хотя они каждую неделю один день посвящают этим курсам. И уровень преподавания жестового языка там очень высокий. Я общалась со многими шведскими глухими, и, смею вас уверить, что и устно они говорят прекрасно. Не хуже, во всяком случае, чем наши русские глухие, которым с детства ставят звуки» [5].

Что касается разговорной речи глухих европейских стран. Здесь просто не корректны любые сравнения. Невозможно сравнивать сложность звукового ряда и лингвистическое богатство русского языка (а, следовательно, и высокий русский менталитет), и любой из европейских языков. Лингвисты, классифицируя языки мира по сложности, ставят русский на второе (!) место, после китайского языка.

Постоянно замалчивается то, в каком положении находятся глухие в других странах. В Европе очень сильны традиции демократии. Глухие в этих странах приравнены к национальным меньшинствам, живущим общинами, со всеми вытекающими отсюда морально-правовыми последствиями. Общество подстраивается под глухих. Условия государственной программы социальной защиты не предполагают обязательной интеграции глухих в общество слышащих, сознательной индивидуальной системы выживания в агрессивной среде. Не предусмотрена система послешкольного образования для глухих. В Германии, например, глухой может устроиться исключительно на черновую работу, но иметь при этом достойную оплату. Проблемы общения глухого человека и слышащего в такой ситуации не возникает, а изучение языка жестов вызвано желанием помочь, так как требования к глухому минимальны и абсолютно не требуют от глухого квалификации или наличия специальных знаний. В такой ситуации жестовый язык не обязан иметь сложную структуру, обширный словарный запас и средства выражения сложных отвлечённых логических понятий, и становится абсолютно достаточно бытового лексикона.

В России же кардинально противоположное положение.
Система социальной защиты разрушена. Долгие годы провозглашалось, что в России инвалидов нет. Это наложило отпечаток на общественное сознание — оно не приемлет инвалидов в любой форме, не терпимо к ним. Глухие в России оказались во враждебной среде. Пенсионное пособие, выплачиваемое глухим, не может покрыть минимальные потребности человека, тем более не позволяет ему содержать семью. Глухой поставлен в такие условия, что должен обязательно работать, а для этого ему жизненно необходимо образование и умение быстро и правильно усваивать всю поступающую информацию. Для этого глухой должен знать язык слышащих, чтобы ВЫЖИТЬ! Примитивный разговорный жестовый язык не в состоянии, в силу исконно заложенных в него структурных особенностей, передать все оттенки и взаимосвязи русского языка, всё многообразие форм передачи одной и той же мысли. Чтобы занять достойное социальное положение в современном обществе, глухой должен иметь хорошо развитое логическое мышление, должен свободно воспринимать ход мыслей слышащего человека, чтобы уметь выражать свои собственные, иметь высокий менталитет. Для этого необходимо иметь хорошо развитый язык. Единственное, что может выполнить поставленные выше задачи — это калькирующий жестовый язык. Так же замалчивается тот факт, что билингвистическая система требует адаптации русских текстов к пониманию глухими, вместо адаптации глухого к пониманию русского языка. Например: одна строфа из произведения А.С. Пушкина —

исходный русский текст	перевод на разговорный жестовый язык
1	2
Морозной пылью серебриться Его бобровый воротник.	холод воротник бобёр.

Где же Пушкин? В 1-м случае, или во 2-м? А сколько осталось от Пушкина во втором случае (при адаптированном переводе на разговорный жестовый язык)?

Смысл любого литературного произведения заключается не в его механическом сюжете, а той задаче и сверхзадаче, которые ставит перед собой автор. Для того чтобы понять этот смысл необходимо изучать русский язык, во всём его многообразии. Глухих, обучаемых по билингвистическому методу, лишают такой возможности.

Из всего вышеизложенного по билингвистической системе, следует вывод о том, что нельзя один-к-одному переносить иностранные методики на Российскую почву.

В итоге билингвизм на родине этого метода ведёт к социальной поддержке глухих обществом, а в России наоборот, приводит к ещё большей изоляции глухих, что приводит к их прогрессирующей деградации.

Классическая система

Постулаты Классической методики И.Ф. Гейльмана основаны на комплексном подходе к личности глухого. По словам самого Гейльмана «использование словесной (устной и письменной) речи глухим детьми и взрослыми, их социально-культурная адаптация в среде слышащих НЕ привели к отмиранию специфических средств общения: они применяются как вспомогательные средства обучения в специальных учебных заведениях и для коллективов глухих людей являются вербальными знаковыми системами» [3]. В данной системе отсутствуют, на наш взгляд, такие вопиющие провалы, как в предыдущих двух. Очень много глухих, которые обучались по данной методике, в последствии, стали известными поэтами, учёными, художниками. Многие из них великолепно владеют русским письменным языком, так что по стилю изложения невозможно определить, что это писал глухой человек. Как правило, все они получили классическое образование. Они имеют хорошо развитое мышление, высокий менталитет.

На наш взгляд данная система обучения глухих является наиболее сбалансированной и может вобрать в себя все преимущества прочих методик, оставшись свободной от их недостатков. Это позволит воспитывать полноценных личностей, жизнь которых будет удовлетворять и их лично, и будет полезна для общества.



Заключение — язык народа, как фундамент его менталитета

Данная работа является первой моей попыткой обобщить и систематизировать имеющуюся информацию и не ставит перед собой цель подробных аналитических изысканий. Эта попытка при помощи беглого обзора и обозначения проблемы показать, что в формировании личности глухого человека, равно, как и любого другого, основополагающим является язык.

Харламенков Алексей Евгеньевич
Москва,
2002 г., ноябрь.



Список литературы

1. В. З. Базоев «Человек из мира тишины» М.: ИКЦ Академкнига 2002.

2. Г. Л. Зайцева «Дактилология. Жестовая речь» М.: Просвещение 1991.

3. И. Ф. Гейльман «Специфические средства общения глухих» часть 1–4 Ленинград ЛВЦ ВОГ 1975–1978.

4. Сайт Татарского института содействия бизнесу http://www.tisbi.ru/resources/vestnik/vest00_2/vest2_10.htm

5. Сайт газеты «Россiя» http://www.rgz.ru/arhiv/14.11.2001/planeta/txt1.html

6. В.П. Камнева Доклад «Проблемы сурдоперевода. Перспективы. Решения». Материалы конференции в Челябинске, 2001.

---

Сноски: